Сборная России лишилась бронзовой медали Олимпийских игр в керлинге из-за положительной пробы Александра Крушельницкого на мельдоний. Об эффекте от различных препаратов, назревших изменениях в системе антидопинга, состоянии медицины в России и необычной ситуации в лыжной сборной Норвегии «Газете.Ru» рассказал Евгений Ачкасов, профессор и заведующий кафедрой спортивной медицины Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова.

— Какие факторы наиболее негативно влияют на здоровье спортсменов в спорте высоких достижений? И как их нивелировать?

— Надо начать с того, что сам по себе профессиональный спорт всегда сопряжен с риском для здоровья, потому что это тяжелые физические нагрузки, нацеленные на достижение максимального результата в конкурентных условиях и в условиях предельной физической возможности для человека.

Например, возникают риски появления патологии суставов — наши суставы не приспособлены выдерживать такие нагрузки длительное время. То же самое касается сердечно-сосудистой системы.

Поэтому всегда, чтобы нивелировать тяжелое физическое воздействие, должно быть корректное медико-биологическое сопровождение спорта. Врач обязательно должен участвовать в подготовке спортсмена — вместе с тренером. И задача врача не только подобрать средства восстановления после нагрузок, которые бы уменьшали негативные последствия, но и правильно дозировать нагрузку в зависимости от функционального состояния спортсмена.

— В то же время мы наблюдаем все больше так называемых возрастных спортсменов. Это что — достижения современной медицины, генетика или другие факторы?

— Какова роль допинговых препаратов в достижении высоких результатов?

— Допинг — это не «волшебная таблетка», как принято думать обывателем, не какое-то вещество, выявленное в организме. С точки зрения международного спортивного права, допинг — это нарушение антидопинговых правил.

Что касается списка запрещенных препаратов, то, по документам Всемирного антидопингового агентства (WADA), это препараты и методы, которые улучшают спортивные результаты, имеют реальный или потенциальный риск для здоровья, маскируют другие запрещенные субстанции или методы.

Сюда же входит группа, описываемая обтекаемой формулировкой «противоречат духу спорта», что позволяет WADA включать все что угодно. Здесь не нужно никаких научных доказательств. Среди запрещенных, например, анаболические препараты, усиливающие мышцу, препараты, которые включаются в метаболизм, которые изменяют, улучшают вентиляционную функцию легких (их принимают астматики), а также наркотики. Диуретики, маскирующие препараты — это другие группы.

— Планируется ли уточнение критериев для отнесения препаратов к группе «что угодно»?

— Этот вопрос начал подниматься только недавно. Ведь еще в середине прошлого века никакой антидопинговой системы не существовало, поэтому были частыми случаи смерти спортсменов. Развитием системной работы в области андидопингового контроля ознаменовался конец XX века. И сейчас стал подниматься вопрос о том, насколько вообще совершенна система антидопинговых организаций и деятельности WADA.

— Какие это могут быть препараты?

— Любой препарат. Взять хотя бы мельдоний. Нет научной базы, доказывающей его эффективность в плане повышения спортивной работоспособности, получения приоритета в лучшем спортивном результате спортсмена. Но доказано, что он защищает клетки, в том числе миокарда, от гипоксии, помогает спортсмену восстановиться. Его — я утрирую — можно съесть хоть килограмм, но ты не побежишь от этого быстрее, не станешь чемпионом. Мы можем дискутировать, по каким причинам препарат внесен в список, но должны понимать: раз включен — надо принимать правила игры.

Мы живем в международном сообществе, хотим взаимодействовать, не изолируемся — значит, мы эти правила выполняем. Но считаю, что подошло время обсуждать и реформировать антидопинговую систему, подходы к ней.

— Какие есть еще проблемные вопросы?

— Если выйти за медицинские рамки, конечно, обсуждается вопрос представительства в руководящих органах WADA. И здесь, конечно, могут возникать условия к возникновению приоритета в пользу той или иной заинтересованной группы. Конечно, это всячески маскируется. И это касается не только WADA.

Можно вспомнить, например, Алишера Усманова. А еще меньше присутствие российских специалистов в международных комиссиях по спортивной медицине. Но это уже наши проблемы, надо меньше пенять на других, себя развивать, усиливать научную составляющую в собственной стране.

— Во время скандала с Александром Крушельницким некоторые задавались вопросом, зачем в керлинге допинг. Есть ли препараты, которые для каких-то видов вообще бесполезны и там априори можно не проверять спортсменов?

— Есть препараты, которые запрещены в отдельных видах спорта и запрет на которые распространяется во всех видах. Есть препараты, которые запрещены либо в соревновательный период, либо и в соревновательный, и межсоревновательный.

Хотя я с вами полностью согласен, что в некоторых видах спорта большинство препаратов — опять-таки возвращаемся к пресловутому мельдонию — не могут дать приоритет в достижении лучшего спортивного результата. Вы спрашиваете про керлинг, а я говорю, что мельдоний в любом виде спорта не даст эффекта.

— Как препараты из списка WADA влияют на здоровье спортсменов в долгосрочной перспективе?

— Есть препараты, которые имеют отрицательный эффект. Анаболики. Гормоны, из-за которых изменяется гормональный статус, происходит грубая перестройка организма, что влечет за собой и ранние смерти, и перестройку женского организма по мужскому типу, и так далее. Препараты для увеличения уровня эритроцитов влекут побочный эффект — повышение вязкости крови, что опасно нарушением микроциркуляции и образованием тромбов.

— Среди обывателей можно встретить мнение, что, мол, все страны кормят своих спортсменов допингом. Вы видите гонку спортивных фармацевтов?

— Я могу говорить только о легальных вещах. Надо признать, что спорт — это, во-первых, гонка возможностей, и в том числе медико-биологического сопровождения спорта. Спортсмены из стран, где не развита спортивная медицина, имеют меньше шансов показать достойные результаты. Это не ключевая составляющая, потому что надо рассматривать и генетические характеристики человека, предрасположенность человека к тому или иному виду спорта, спортивный отбор, тренерскую работу, спортивное питание, технику, экипировку, условия тренировки. В этом комплексе спортивная медицина составляет, с моей точки зрения, не более 5% достижения результата, если будем переводить в условные проценты.

А допинг — да, ежегодно в разных видах выявляются факты употребления запрещенных препаратов. К сожалению, это негативное побочное явление, сопровождающее современный спорт. А есть еще выраженная тенденция злоупотребления официальным путем использовать запрещенный препарат — оформление терапевтического исключения.

В последнее время становится очевидным злоупотребление этим, например, американскими гимнастками или норвежскими лыжниками, которые активно используют препараты от астмы и оформляют на них разрешения.

Это недобросовестные истории. Принципиально не согласен с теми, кто говорит: «Во всем мире идет тенденция расширения использования запрещенных препаратов без строгих медицинских показаний с оформлением терапевтических исключений — давайте и мы будем поступать так же». Но если такая точка зрения будет доминировать в спорте, тогда вообще встает вопрос — зачем нужен спорт? Но сегодня, к сожалению, спорт стал такой демонстрацией политических амбиций зачастую и недобросовестной конкуренции. Я полагаю, что принципы олимпизма должны сохраняться.

— В случае с норвежскими лыжниками речь ведь идет не об обычной астме, а о «спортивной», которая развивается после долгих тренировок на холодном воздухе. Это в некотором роде профессиональное заболевание. Стоит ли, например, по вашему мнению, запрещать спортсменам использовать подобные лекарства? Ведь это может привести к дискриминации атлетов, которые в ходе тренировок «зарабатывают» подобные болезни.

— Правильнее говорить «астма физического усилия». Действительно, такая форма астмы существует, но это не настолько распространенное явление, да еще и доказать нужно, что это заболевание действительно имеет место быть.

И все же о запрете на терапевтические исключения я бы не говорил, объективно могут быть спортсмены, у которых возможны объективные показания к приему конкретных препаратов. Но существующая система выдачи разрешений на такие терапевтические исключения, конечно, вызывает вопросы и явно не совершенна.

— На каком уровне находится наша спортивная медицина? Есть какие-то проблемы, которые необходимо срочно решать?

— Конечно, есть. Наша спортивная медицина «базово» всегда была лучшей в мире. Современные мировые наработки восходят истоками к советской медицине. Потом мы пережили тяжелый период распада Советского Союза. После распада СССР многие из этой сферы уходили, был утрачен профессорско-преподавательский состав специализированных кафедр, мы потеряли факультет спортивной медицины в городе Тарту (Эстония). Была утрачена почти вся система. Постепенно ее начали восстанавливать, особенно активно — в последнее десятилетие. Многое за это время сделано, но предстоит еще много работать и в плане подготовки спортивных врачей в вузах, повышения их квалификации, разработки новых медицинских технологий и так далее. Важно, что все-таки у нас многое сохранилось. Многие страны зачастую обращаются к специалистам из России, особенно это касается постсоветских республик, стран Африки, Азии, Океании. Многие страны мира смотрят на нас как на одних из лидеров спортивной медицины.