|
Главный врач городской клинической больницы им. С.П. Боткина, главный хирург Москвы Алексей Шабунин заразился коронавирусом нового типа. C момента заболевания, то есть с 30 апреля, он не покидает свой кабинет и руководит больницей в режиме самоизоляции. Обозреватель «МК» побеседовала с Алексей Васильевичем о том, как ему помогло лечение плазмой от переболевшего пациента и как работает Боткинская больница в условиях эпидемии.
Напомним: член-корреспондент РАН Алексей Шабунин - коренной кемеровчанин, выпускник Кемеровского государственного медицинского института. С октября 2013 г. - главный врач ГКБ им. С.П.Боткина.
- Алексей Васильевич, как вы себя сейчас чувствуете?
- Получше. У меня не было в мыслях рассказывать о своем состоянии СМИ, хотя руководству, я, конечно, доложил и самоизолировался. Но, к сожалению, все тайное становится явным. И два дня назад в прессе все узнали.
- Ваша больница сегодня занимается лечением пациентов с коронавирусом?
- Конечно, занимается. Уже второй месяц больница, все наши врачи, как и многие наши коллеги из других учреждений, оказываем специализированную медицинскую помощь экстренным, онкологическим и COVID-пациентам.
В Европе и США, когда все бросились заниматься COVID-19, результаты по экстренной помощи и онкологии, с инфарктами, инсультами и т.д. стали хуже. И руководство города, и Департамент здравоохранения постарались максимально учесть этот опыт. Поэтому в Москве сразу было принято решение, что крупные клиники, имеющие все профили лечения, в первую очередь, Боткинская больница, будут продолжать оказывать помощь по экстренной патологии, по онкологии, гематологии - по всем нозологиям, где невозможно прекратить лечебный процесс. Например, если пациенту с раком крови не проводить химиотерапии, он погибнет.
Конечно же, количество больных с экстренными случаями, с онкологическими диагнозами, с инфарктами и инсультами в нашем учреждении выросло. Ведь больше половины стационаров в столице перепрофилировали полностью под коронавирус, и они перестали принимать других пациентов. И эти потоки пациентов были маршрутизированы прежде всего в Боткинскую больницу.
- Однако сейчас каждый пациент может быть потенциальным источником распространения инфекции …
- Конечно! Главным приоритетом Боткинской больницы была и остается безопасность: и пациентов, и сотрудников. Статистика показывает, что 45-50% людей переносят инфекцию бессимптомно, поэтому и все поступающие к нам пациенты, и наши сотрудники теоретически могут быть заражены. И мы стали сталкиваться с такими ситуациями, когда к нам поступает пациент с онкопатологией, а через несколько дней у него разыгрывается COVID-пневмония. Поэтому в Боткинской больнице была разработана жесткая программа безопасности пациентов и сотрудников.
- Какие же шаги вы предприняли?
- Прежде всего, мы поняли, что на входе надо распределять потоки больных. Нужно внимательно смотреть, нет ли у поступающих к нам симптомов COVID, пусть даже они сами этого не понимают. Так что мы ввели сортировку пациентов - начиная с машины скорой. В приемном покое мы сделали боксированные палаты и выделили специальный аппарат КТ, на котором у всех поступающих проводятся обследования на COVID-пневмонию.
Обнаружилось, что у части пациентов на компьютерной томографии есть признаки коронавирусной пневмонии, при том, что поступают они к нам по совсем другому поводу, например, с обострением панкреатита, а симптомов заболеваний легких у них вообще нет. Поэтому тщательное обследование всех поступающих пациентов на признаки коронавирусной инфекции стало для нас законом.
Следующим шагом стало создание на территории больницы обсервационного и карантинного подразделений. Если мы подозреваем COVID-пневмонию, видим на КТ подозрительную картину, если у пациента был контакт с коронавирусным больными, а результатов тестов еще нет, мы госпиталиризуем и лечим пациентов, но в изолированном подразделении.
- Хватает ли коек для изоляции таких больных?
- За сутки к нам в больницу поступает где-то 150-200 пациентов. Коечная мощность больницы около 1700 коек. Так что коечного фонда вполне достаточно.И самое главное. Одним из пунктов нашей программы безопасности было то, что мы предварительно внимательно изучили списки пациентов с плановыми нозологиями, при которых госпитализацию и оперативное вмешательство можно безболезненно перенести на несколько месяцев. Например, это пациенты с желчнокаменной болезнью, грыжей передней брюшной стенки, с катарактой. Они носят свои болезни по многу лет. Катаракта вообще формируется десятилетиями. И перенос оперативного вмешательства на несколько месяцев не повлияет на их здоровье и качество жизни.
Мы поговорили с этими пациентами, попросили их сейчас, в период эпидемии, подождать 2-3 месяца. Объяснили, что любая операция снижает защитные силы организма. Потом мы всех госпитализируем и прооперируем. Эта мера также помогла нам высвободить коечный фонд и кадры, чтобы бросить ресурсы на направления экстренной помощи, онкологии и коронавирусной патологии.
Все мы живем в мегаполисе, ездим на общественном транспорте, ходим в магазины. А медики, плюс к этому, еще и работают на передовой. И вероятность инфицирования и у пациентов, и у сотрудников все равно есть. Поэтому, несмотря на меры безопасности, периодически появляются инфицированные.
Внутри больницы тоже приняли радикальные меры. Когда появляется пациент с коронавирусом, он максимально быстро изолируется с целью предотвращения распространения инфекции. Пациентов с подтвержденной COVID-патологией и контактных пациентов мы изолируем в обсервационных и карантинных зонах, а всех контактных сотрудников, предварительно взяв у них тесты, отпускаем домой с сохранением заработной платы. Предпринятые ранее шаги по высвобождению коечного фонда нам это позволили. Я каждый день получаю сводку из отдела кадров: сегодня количество сотрудников, которые находятся на больничном, не превышает количества сотрудников, которые в летнее время находятся в отпускном режиме. Поэтому Боткинская больница находится в работоспособном состоянии.
- Две недели назад на территории Боткинской появился и полноценный COVID-центр?
- Да, пришел момент, когда мы поняли – только наличия боксированных палат и обсервационных зон недостаточно для того, чтобы разрешить ситуацию. Количество больных возрастает, а, чтобы перевести пациента с подтвержденной коронавирусной инфекцией в какой-то из городских специализированных центров, требуется время. И мы доказали руководству ДЗМ, что отдельный центр должен появиться на территории нашей многопрофильной больницы. Все равно мы уже лечим таких пациентов, зачем же тратить время, чтобы перевозить их в другие больницы?
Руководство города одобрило нашу инициативу - и вот уже более двух недель у нас работает COVID-центр. Разумеется, меры безопасности пришлось усилить. На входе осуществляется еще более жесткая сортировка пациентов. Если по результатам проведенных исследований пациент «чистый», мы спокойно госпитализируем его в профильные отделения, а потом оперируем, лечим, ставим стенты. Если же пациент имеет к сопутствующей патологии коронавирусную инфекцию, мы госпитализируем его в COVID-центр. И тем самым соблюдаем преемственность в лечебном процессе.
Раньше были ситуации, когда, например, гематологи приходили и говорили: жалко отдавать нашего пациента в другую больницу, это молодой человек с раком крови, мы только начали его лечение. А теперь такого пациента переводят в COVID-центр на нашей территории, где его могут наблюдать и лечить те же специалисты.
Конечно, в нашем COVID-центре пациенты тяжелые. Если в обычных COVID-центрах наблюдаются люди с вирусной пневмонией, то у нас тут сосредоточены пациенты с ковидными пневмониями на фоне экстренной и онкологической патологий.
- Реанимационных коек достаточно?
- В COVID-центре 125 коек. Все они обеспечены подачей кислорода, а все шлюзы и санпропускники, где переодевается персонал, оснащены системами повышенного давления и стерилизации воздуха. Из 125 коек 25 реанимационные. За две недели мы пролечили в центре более 200 пациентов. И еще один плюс этого корпуса: здесь успешно пролечено довольно много тяжелых наших сотрудников.
- Хватает ли вашим медикам средств индивидуальной защиты?
- Одним из первых шагов нашей программы стало обеспечение не только всех наших сотрудников, но и пациентов, сотрудников охраны и клининга масками и перчатками. Все зоны COVID-центра, входные зоны (приемный покой), реанимация, противошоковые палаты – там медики работают в полной экипировке, в средствах индивидуальной защиты.
- Как вы успеваете проводить такое масштабное тестирование всех поступающих?
- Это еще один шаг программы Боткинской больницы - усиление работы лабораторной службы. Мы поставили задачу: сто процентов пациентов и сто процентов сотрудников должны проходить тестирование. Сегодня наша лаборатория работает круглосуточно. К следующей неделе мы протестируем всех сотрудников нашей больницы. Сегодня около 3 тысяч сотрудников прошли тестирование, остальные в процессе.
- Сейчас диагностика проводится методом ПЦР?
- Кроме ПЦР, мы начали проводить тестирование на антитела. 2700 человек прошли обследования экспресс-тестами, кроме того, проведено более 1800 тестов количественным способом (они более точные). И выполнено около 2 тысяч тестов ПЦР. Пациентам мы делаем исследования методом ПЦР.
- Многие медики указывают на невысокую точность ПЦР-тестирования. Некоторые даже считают, что их точность не превышает 30%...
- Неправда. ПЦР предполагает забор мазка, и тут очень важен качественный забор материала. Если медсестра пощекочет в носу, конечно, результат может быть негативный. А если забор производится с соблюдением всех правил, пробы берутся и в носу, и во рту, то достоверность этого теста очень высокая.
Сейчас у нас осуществляется новый этап нашей программы: срочно монтируется шатер перед входом в приемный покой. Это будет инфекционный приемный покой с боксированными палатами, так называемый родер. То есть мы переносим сортировку пациентов из стен больницы вообще. Мы поняли, что должны это сделать.
Пациент будет поступать в этот шатер, там будет проводиться быстрая диагностика ПЦР (мы тоже это внедрили) – не 5-6 часов, а 40 минут - час будет готовиться тест. И дальше из родера пациент маршрутизируется или в ковидный центр при положительном тесте, или в другие «чистые» лечебные корпуса, где им будет оказана экстренная онкологическая и инфекционная медицинская помощь.
- Это у вас так быстро делают ПЦР?! Сегодня многие пациенты рассказывают, что ждут результата теста неделями!
- Действительно, есть случаи, когда результаты диагностики проверяют в референсных центрах, и, конечно, процесс может затягиваться. Но мы делаем исследования сами и получаем результаты пока через 5-6 часов. А будем еще быстрее.
Наша программа дает результаты. Повторяю: мы все живем в мегаполисе и вероятность инфицирования есть. Однако проведенные нами последовательные шаги позволили нам переломить ситуацию. Сегодня количество выходящих с больничного листа сотрудников превышает количество заболевших. В течение последнего времени четко сформировалась эта тенденция. Это подтверждает эффективность проводимой работы.
И еще. Чтобы наши сотрудники не были один на один с болезнью, мы организовали научно-клиническую комиссию – напомню, что на базе Боткинской больницы действуют 24 кафедры 4 московских медицинских вузов, у нас работают более 150 профессоров и 250 кандидатов медицинских наук. Мы создали группу, контролирующую лечение сотрудников на дому. И каждому сотруднику звонят, разговаривают с ним, узнают про состояние, назначают или коррегируют лечение в случае необходимости, организуют КТ. Если требуются лекарства, мы обеспечиваем ими сотрудников полностью бесплатно.
- Поскольку вы уже накопили определенный опыт, можете ли сказать: существует ли эффективная терапия при COVID?- Мы получили опыт по лечению более 200 коронавирусных пациентов с экстренной онкологической патологий. Сегодня в ДЗМ есть специальная научная группа, которая аккумулирует все самые последние результаты по борьбе с новой инфекцией в виде методических рекомендаций по лечению пациентов с COVID-патологий.
Мы для себя поняли, что необходимо применение полного протокола в максимально ранние сроки. И мы видим хороший и даже очень хороший эффект (я по себе это могу сказать) от применения плазмы переболевших пациентов с высокой концентрацией антител. Кроме того, мы видим хороший эффект от применения биологических препаратов моноклональных антител. Опыт наших московских и зарубежных коллег уже достаточно большой, он составляет сотни тысячи вылеченных пациентов. Будем продолжать применение самых современных рекомендаций.
- Так вы на себе испытали метод лечения плазмой? Как это было?
- Да. На первых этапах мне начали давать все препараты - и противовирусные, и антибактериальные. К сожалению, положительного эффекта не было. А я не мог прекратить руководство больницей.
На консилиуме приняли решение о продолжении лечения по принятому протоколу. Будучи и профессором, и практикующим врачом, который верит в эффективность трансфузий плазмы с антителами, я настоял на применении этого метода лечения. Подобрали по группе крови плазму в объеме 300 миллилитров и провели трансфузию. На следующий день температура снизилась с 39-38 до субфебрильных значений, и наступил перелом в заболевании. И кашель, и другие симптомы сохранялись, но была четкая положительная динамика, что позволило мне в кабинете продолжать работу.
- Есть ли в кабинете условия для жизни?
- Все необходимое для того, чтобы выжить хирургу, который всю жизнь провел на дежурствах в операционных, есть. Мне особых условий не требуется. Еду приносят. Жду, когда будет два подряд отрицательных теста.
- От всей души желаем вам здоровья и скорейшего выздоровления!
- Спасибо! Ситуация, конечно, сложная, но второй месяц борьбы с коронавирусом подтверждает, что, как и 75 лет назад, так и сегодня коллектив великой Боткинской больницы работает по всем фронтам: и по лечению экстренных пациентов, и по лечению онкологических пациентов, а теперь и по лечению пациентов с новой коронавирусной патологией. И он полностью выполняет поставленные перед больницей задачи.
По материалам сайта mk.ru
|
