В минувшем сезоне в Кемеровском областном театре драмы состоялась премьера спектакля «Бульвар надежд в осенних листьях».

Одноимённая пьеса Эрнста Горьковского в постановке актёра театра Михаила Быкова – победитель конкурса Российского фонда культуры по поддержке современной драматургии.

Спектакль собрал девять (!) аншлагов. В чем феномен успеха «Бульвара надежд...»? Почему его называют самым классным спектаклем театра за последние годы? 

«Мой адрес – Советский Союз»

Музыкальная мелодрама – жанр спектакля на театральной афише. Драматические актёры умеют задушевно петь и виртуозно танцевать, что и показали в этом спектакле.

Песни актеров и соло финалиста шоу-конкурса «Голос» Дмитрия Сороченкова дополняют музыкальную палитру мелодрамы, в начале и под занавес которой звучит неувядаемый хит «Мой адрес – Советский Союз», вызывающий предсказуемую ностальгию у зрителей (и исполнителей!), рождённых в СССР.

Добрую ностальгию вызывают бытовые приметы времени: сифон для газированной воды, корыто у подъезда, чтобы вымыть обувь, железный ящик-холодильник, катушечный магнитофон, а также подлинные транспаранты на несколько пародийной демонстрации 7 Ноября.

 7 Ноября - красный день календаря. 

Действительно, «что пройдёт, то будет мило», если не случилось гибельных катаклизмов. Да и нынешняя молодёжь во втором-третьем поколениях – наследники уроженцев первого в мире социалистического государства.

Конечно, жанровая форма, как правило, гораздо разнообразнее конкретного определения. «Бульвар надежд...» - трагедия и комедия, мюзикл и лубок, пародия и фарс...

Но отнюдь не «мыльная опера», столь типичная сегодня на голубых экранах, где из трагедии делают «разбитную комедюшку».

Моральный кодекс

И всё же самая успешная премьера сезона в Кемеровском драмтеатре - не мелодрама, а ретро-мелодрама. В пяти сценах «Бульвара надежд...» спрессованы полвека жизни горожан в одном доме: с 70-х годов прошлого века до наших дней. Новостройка в годы, пригвожденные как застойные, нежданно-долгожданная перестройка 1980-х, «лихие» девяностые, нулевые..

Сценический дом в двух уровнях с лифтом делает круг, открывая очередное десятилетие. Лаконичная и точная сценография художника-постановщика Василисы Шокиной.

Дом-ковчег для нескольких поколений. Новый ковчег советского завета. Что начертано на скрижалях этого завета в 1970-х? Конечно, моральный кодекс строителя коммунизма из дюжины пунктов-заповедей. Люди старшего поколения и нынешние члены одной из партий, скорее всего, знают эти чеканные формулы: «кто не работает, тот не ест; каждый за всех, все за одного; человек человеку - друг, товарищ и брат»...

Рабочий-передовик Пётр (Тимофей Шилов) в первой же сцене декламирует: «К восьмидесятому году при коммунизме будем жить. Какая стройка кругом! Квартал за кварталом строят. Не мы, так наши дети доживут до коммунизма. Заживём!».

И ведь оказался пророком: его сын Василий (Максим Лифанов), исключенный из шараги и работавший после армии милиционером в «лихие» девяностые, горделиво говорит, что «построил коммунизм в отдельно взятой семье»: купил машину, квартиру, но не забывает и отца, успевшего уйти на пенсию до закрытия завода.

В отдельно взятой стране коммунизм - утопия, а вот в отдельной семье достижим, когда «крышуешь» рынок, «прихватирузируешь» чужое жилье и по мелочи - контролируешь напёрсточников.

Правда, цена благополучия непомерно высока: Василия убили во дворе дома-ковчега. И остался открытым извечно злободневный вопрос, впервые прозвучавший в пьесе «Убить дракона» Евгения Шварца: «Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником? Скотина».

Каждая из пяти сцен спектакля начинается с урока танца, символизирующего время.

Из крайности в крайность

Каждую из пяти сцен спектакля предваряет хоровод героев и экспрессивный руководитель танцевального кружка (Андрей Куликов). Новоявленный худрук с порога отвергает самодеятельное творчество - «Что за колхоз? Всё это отправляем на свалку истории» - и бесцеремонно навязывает самый модный в то время танец: шейк, брейк, хип-хоп, вог, тверк.

Учитель танцев - энергичный конформист, совсем не похожий на приснопамятного Молчалина («вот он на цыпочках и не богат словами»). В спектакле от него отмахиваются, выгоняют со сцены, но он постоянно возвращается. Бессмертный тип приспособленца, рождённый отрицательной селекцией и находящий себе место в любую эпоху. Разве это не герой нашего времени?

Не приемлет кардинальных перемен доцент института Генрих Карлович в исполнении Олега Кухарева: «Не надо бросаться в крайности. Выйдет нам боком эта перестройка. Не умеют люди спорить в этой стране».

Одинокий интеллигент - бескомпромиссный человек (компромисс хороший зонтик, но плохая крыша), не подписывает для Василия дарственную на свою квартиру, что сделал сосед-музыкант, пропавший бесследно, как и другие соотечественники в переломные периоды истории.

Сын ударника труда, милиционер Василий (Максим Лифанов) и доцент Генрих Карлович (Олег Кухарев) – антиподы в спектакле. 

Семейная сага

Бабка Степанида (Наталья Амзинская) – хранительница очага многоквартирного дома-ковчега, переехавшая в город из деревни. У неё свой незамысловатый моральный кодекс неравнодушного человека: моя хата не с краю. Учит детей уму-разуму, помогает соседям, сочувствует-сопереживает ближнему в горе и радости.Отношения Степаниды и её мастеровитого мужа дяди Гоши (Юрий Темирбаев) – семейная сага о любви. Много лет жили душа в душу. Патриархальное воспитание: «Здоровье – первое богатство, второе – счастливое супружество».

Не столь радужно складывалась семейная жизнь ударника Петра и Любани (Светлана Шилова). Этот союз выдержал серьезные испытания, но закончился трагически: Петр повесился, так и не дождавшись жены, которая занялась челночным бизнесом.

Советская семья канула в лету, но жизнь продолжается: хозяйка кафе Светлана Васильевна (Дарья Мартышина), по-родственному опекавшая бабу Стешу на склоне её лет, принимает предложение бывшего курсанта, а ныне успешного бизнесмена Евгения (Евгений Белый).

«Мне вдруг открылся этот город»

Эрнст Горьковский – непрофессиональный драматург, по образованию «технарь», по призванию гуманитарий.

- Идею пьесы о нашем городе предложил Андрей Сельский, многолетний президент хоккейного клуба «Кузбасс»,- говорит автор пьесы. – Конечно, подвигло к этому и стихотворение Беллы Ахмадулиной «Кемерово». О чём спектакль? О красоте повседневности, о наших земляках. Осенние листья – груз наших обид, и в наших силах разгрести эти листья и обрести надежду на лучшее. В жизни нет черновика, второй попытки не будет. В пьесе нет главных героев, каждый персонаж – главный.

«Бульвар надежд...» - вторая совместная работа Эрнста Горьковского и Михаила Быкова. Первая – спортивная драма «Логика льда», премьера которой состоялась в июне 2017-го. Хоккейная команда «Шахтёр» в этой пьесе представляет условный, но узнаваемый Сибирск.

В «Бульваре надежд...» нет акцента на местном колорите: «как хорошо мы плохо жили» не только в Кемерове. Гораздо важнее показать время и человека на переломе эпох, что и делают, как говорит режиссер, «лучшие актёры Вселенной».

Правда, спектаклю предшествует иллюстрированный рассказ известного краеведа Владимира Сухацкого об истории столицы Кузбасса. По его словам, Кемерово на пять лет старше Санкт-Петербурга: первое упоминание заимки Щеглово на карте Ремизова относится к 1698 году. Предисловие Сухацкого в фойе театра и своего рода эпилог к нынешнему периоду в истории города.

А в заключительной мизансцене спектакля молодой горожанин в исполнении Юрия Алсуфьева читает стихотворение Беллы Ахмадулиной «Кемерово», поэтическое признание в любви столице Кузбасса: «Мне вдруг открылся этот город доверчиво и далеко....Он величав был и приветлив. И мне не позабыть о нём».

Заживём? Надежда никогда не умирает. «Сколько листвы намело...Листья, братья мои, внушите мне полную веру в силы и зренье благое мое и мое осязанье. Листья, братья мои, укрепите меня в этой жизни. Листья, братья мои, на ветвях удержитесь до снега» (Арсений Тарковский).

Спектакль «Бульвар надежд в осенних листьях», запланированный на 7 октября, перенесли на 20 ноября.  Идём в театр!

Культурная память

Как думаете, насколько горожанин или не горожанин соотносит себя с тем историческим местом, где живёт? Подобное соотношение ученые мужи называют культурной памятью. К примеру, едва ли не все жители Ясной Поляны считают себя потомками Льва Толстого («хотя об этом официально не пишут»). Возможно, и в наши палестины немилосердная судьба занесла наследников автора «Войны и мира».

«Отчего у вас в Сибири так холодно? - Богу так угодно, - отвечает возница».

Так начинаются путевые очерки Антона Павловича Чехова «Из Сибири», семь из девяти глав написаны в мае 1890 года в Томске, где писатель побывал проездом по дороге на остров Сахалин. Через Томь Антон Павлович переправился из села Варюхино нынешнего Юргинского района. Лодка едва не перевернулась, и у Чехова остались не лучшие воспоминания об этой переправе. Будущему классику не понравились сибирячки, а вот о переселенцах из центральной России он отозвался весьма лестно:

- Я гляжу на них и думаю: порвать навсегда с жизнью, которая кажется ненормальною, пожертвовать для этого родным краем и родным гнездом может только необыкновенный человек, герой...

Сибиряки – потомки переселенцев, ссыльных, политкаторжан и криминальных элементов.

А Сибирь - особый регион России, сакральное место ссылок, лагерей, великих строек, резко континентального климата и резко континентальных людей.

Вадим Антонов.

Газета «Кузбасс»,

29 сентября 2020 г.